Южная Африка: общественный строй банту, начало колонизации

Родовые отношения у южноафриканских банту не составляют какого-либо исключения, они подобны родовым отношениям всех народов на этой стадии развития. Так же как и у других народов, зулус, например, называет отцом не только своего настоящего отца, но и всех его братьев, матерью называет не только свою родную мать, но и сестер матери, жен дядей и т. д. Все члены рода имеют определенные права и связаны различными обязательствами. Когда молодой человек женится, родственники помогают ему выплатить лоболу; когда он будет выдавать замуж свою дочь, то из полученной лоболы уделит кое-что и родственникам. Он должен от случая к случаю делать им подарки, а они оказывают ему помощь советами и, если нужно, кормят. Они помогают ему в случае беды, при постройке хижины, уборке урожая и т. д. У членов каждого рода есть свои праздники и церемонии.

Род был экзогамным: мужчина не мог жениться на девушке своего рода, хотя бы она и приходилась ему очень дальней родственницей, он должен был брать в жены девушку из другого рода. Каждый род имел свое название, отличавшее его от других родов, историю своего происхождения, формулу приветствия и т. д. У машона сохранялась тотемная организация рода. Каждый род имел свой тотем - животное, с которым род считал себя находящимся в родстве и по имени которого род получил название. Животное это считалось неприкосновенным. Например, люди рода антилопы полагали, что они находятся в состоянии кровного родства с антилопой, покровительницей рода; ее не убивали и мяса не употребляли в пищу. Нарушение этого правила якобы было чревато серьезными последствиями: предполагалось, например, что если поесть мяса антилопы, выпадут зубы. В некоторых родах находили способ обхода этого правила: если в котел, где варится мясо антилопы, положить особый камень и кору определенного дерева, тогда мясо можно есть.

Брачный союз между людьми, имевшими один и тот же тотем, категорически запрещался: считалось, что брачущиеся потеряют способность производить потомство. Но в большом тотемном роде это создавало трудности в подыскании жены. Поэтому тотемные роды дробились на более мелкие подразделения, носившие разные фамильные прозвища и объединявшие людей, происходивших от одного не очень далекого предка. Тотем на языке машона называется мутупо, а фамильное прозвище - чидаво. Мужчина мог жениться на женщине с другим чидаво, хотя бы она и принадлежала к тому же мутупо.

Оригинальной была родовая организация у гереро. У них сосуществовали материнский и отцовский счет родства, две формы организации рода. Каждый человек по своему рождению принадлежал к материнскому роду - эанда, с которым он не порывал связи в течение всей своей жизни. Каждый член эанда имел право наследовать по материнской линии своему дяде по матери. Во главе эанда стоял старший брат самой старшей женщины эанда. Но каждый гереро принадлежал одновременно и к другой организации - орузо; эта принадлежность наследовалась по мужской линии - от отца к сыну. Женщина же при выходе замуж переходила в орузо мужа. Во главе орузо стоял старший из мужчин орузо, его родоначальник и глава. Особая часть имущества наследовалась по линии орузо. Эта двойственность создавала у гереро крайне сложную систему наследования. К приходу европейцев ведущим началом социальной организации гереро являлось, безусловно, патриархальное, но эанда была еще сильным, живым пережитком матриархата.

Однако род, как основная ячейка первобытно-общинного строя, уже давно прекратил свое существование, распался на большие патриархальные семьи. К началу европейской колонизации сохранялись лишь некоторые, более или менее сильные, пережитки родовой организации.

Земля все еще была коллективной собственностью племен и их подразделений, но пользование землей было уже частным. Скот и орудия труда являлись частной собственностью больших патриархальных семей. В их пользовании находились усадьбы и обработанная земля, они по собственному усмотрению распоряжались продуктами своего труда. Это было уже общество мелких производителей, связанных коллективной собственностью на землю и общими интересами защиты от внешних нападений. Уже существовало имущественное неравенство „среди рядовых общинников: были богатые и бедные. Существовала ссуда скотом и, следовательно, экономическая зависимость бедных от богатых. Родоплеменная верхушка эксплуатировала своих соплеменников и держала в своих руках значительные богатства. Вожди племен и родовые старейшины были крупными скотовладельцами, а уход за их стадами ложился тяжелой повинностью на рядовых общинников. Общинники обязаны были бесплатно обрабатывать их поля, строить жилище, загоны для скота и т. д. Это была форма производственных отношений, характерная для периода перехода от отношений сотрудничества и взаимной помощи свободных от эксплуатации людей к отношениям господства и подчинения.

Высшей формой социальной организации было племя. Каждое племя было самостоятельно, но уже появились отношения зависимости, сложилась иерархия, соподчинение вождей племен. Описания первых европейских путешественников и миссионеров (конец XVIII - начало XIX в.) дают нам калейдоскопическую картину дробления одних племен, объединения других и исчезновения третьих. Устойчивые формы и границы племен исчезали, происходил интенсивный процесс перемешивания племен.

В основе расселения людей все еще лежал принцип кровного родства: соседи были родственниками. Но уже уходила в прошлое племенная замкнутость и племенная эндогамия. Производительные силы уже переросли рамки производственных отношений и не вмещались в границы племенной организации. Разрушение племенной структуры было выражением несоответствия производственных отношений характеру производительных сил.

Во главе племени стоял выборный вождь. Сохранялось народное собрание, которое решало важнейшие вопросы жизни племени, избирало и смещало вождя племени. Но круг кандидатов был уже строго ограничен, выделялись династические семьи, и борьба за пост вождя сводилась к борьбе его наследников, а народу оставалась лишь возможность поддержать одного из них. «Человек, не принадлежащий к правящей династии, мог быть избран вождем лишь в исключительном случае» 1 . Энгельс писал об этой стадии первобытного общества: «избрание их {вождей племен. - Авт.) преемников из одних и тех же семейств мало- помалу, в особенности со времени установления отцовского права, переходит в наследственную власть, которую сперва терпят, затем требуют и, наконец, узурпируют; закладываются основы наследственной королевской власти и наследственной знати» 2 .

Перед нами картина первобытно-общинного строя в его последней фазе развития: родоплеменная структура еще жива, но уже утратила свою былую стройность и устойчивость; существует частная собственность, появились богатые и бедные, но общество еще не раскололось на антагонистические классы; управление общественными делами сосредоточено в руках богатых династических семей, но государственного аппарата насилия еще нет. Исключение составляли машона, у которых уже существовало государство Мономотапа 3 .

Начало колонизации

Европейские колонизаторы появились в Южной Африке только в XVII в., т. е. триста лет назад. Морской путь из Европы вокруг Африки проло жили португальцы: в 1486 г. 1 португальская экспедиция под начальством Бартоломеу Диаша обогнула мыс Доброй Надежды 2 и дошла до устья р. Грейт Фиш. После этого прошло, однако, еще полтора столетия до поселения европейцев в Южной Африке.

Негостеприимные песчаные берега Юго-Западной Африки не привлекали путешественников; еще менее привлекательными казались берега южной оконечности Африки: около них постоянно разбивались корабли, и мореплаватели старались возможно скорее миновать их. Лишь восточное побережье, с его мягким климатом и богатой растительностью, могло привлечь португальцев. Но это побережье было населено воинственными племенами банту, и португальцы довольствовались кратковременными остановками для пополнения запасов пресной воды и продовольствия. Главными опорными пунктами служили португальцам бухты, куда заходили корабли на своем пути в Гоа, к центру португальских владений в Индии.

С падением колониального могущества Португалии, владения ее в юго- восточной Азии перешли в руки голландцев. Голландская Ост-Индская компания захватила в свои руки торговлю пряностями во всей Индонезии. Голландцам также пришлось искать удобные бухты, где могли бы останавливаться их корабли на пути в Азию и запасаться продовольствием и питьевой водой. В 1652 г. представитель Ост-Индской компании Ян ван Рибек с небольшой группой солдат, рабочих и служащих компании высадился в бухте у Столовой горы и основал там укрепленное поселение, из которого потом вырос город Капштадт, нынешний Кейптаун, положив тем начало созданию Капской колонии.

Через пять лет (1657 г.) в Южную Африку прибыла первая группа переселенцев - свободных бюргеров - из Голландии. С 1698 г. начали переселяться в новую колонию французы - гугеноты, бежавшие от религиозных преследований; за ними прибыли поселенцы из Германии и т. д. Национальный состав колонистов был довольно сложным, хотя большинство их все же составляли голландцы. Потомки этих первых колонистов получили впоследствии общее название - буры (от голландского Ьоег - крестьянин). Сейчас они предпочитают называть себя африкандерами.

Число поселенцев, сначала небольшое, через сто лет, в 1750 г., составило около 5 тыс.; к концу XVIII в. европейцев насчитывалось больше 15 тыс. чел. С ростом населения колонии расширялась постепенно и ее территория. Вновь прибывающие колонисты продвигались все дальше в глубь страны, захватывая земли готтентотских племен. Готтентоты пытались оказать сопротивление, но не могли противостоять колонистам, вооруженным огнестрельным оружием. Голландцы истребляли целые племена, а оставшихся в живых готтентотов и бушменов превращали в рабов.

В 1776 г. голландские колонисты появились в долине р. Грейт Фиш, населенной племенами банту - коса.Коса не представляли в то время единства, отдельные роды вели борьбу за раздел пастбищ, их вожди Ндламбе и Гайка враждовали между собою. Но тем не менее коса оказались в состоянии задержать дальнейшее продвижение колонистов, и р. Грейт Фиш в течение 40 лет оставалась границей между банту и голландской колонией.

Труд рабов в Капской колонии применялся очень широко. Большая территория, около 650 тыс. км 2 , полностью очищенная от готтентотов и бушменов, находилась в распоряжении 15 тыс. европейцев. Каждый колонист был крупным землевладельцем. До наших дней сохранились поместья размером до 10 тыс. га. Например, генерал Бота, потомок первых голландских колонистов, владел 12 тыс. га земли, и это не было исключением. Вместе с землей колонисты захватывали у готтентотов, а потом и. у коса скот. Каждый колонист становился поэтому и крупным скотовладельцем. Он был и рабовладельцем. На труде рабов зиждилось хозяйство колонистов. Вследствие массового истребления готтентотов в первый период колонизации и недостатка местной рабочей силы рабов ввозили с Мадагаскара, из Восточной Африки и Малайи. К началу XIX в. в колонии насчитывалось около 30 тыс. привозных рабов и около 20 тыс. готтентотов. Первые английские миссионеры, стараясь оправдать английские захваты в Южной Африке, собрали большой материал, свидетельствующий о тяжелом положении рабов и произволе рабовладельцев в Капской колонии. Возмущения рабов подавлялись с крайней жестокостью. Рабовладельческие порядки того времени сохраняются, как мы это увидим дальше, в модифицированном виде и после установления в современной Южной Африке английского господства.

В начале XIX в. Капскую колонию захватила Англия. В это время англичане вели войну с наполеоновской Францией. Французские войска одерживали победы над своими противниками в Европе, Англия же между тем постепенно захватывала французские колонии в Америке, Африке и Индии. Когда бонапартистская Франция присоединила Голландию и, объявив ее Батавской республикой, фактически включила ее в состав своих владений, Англия в 1806 г. захватила Капскую колонию.

Начало колонизации. Становление колониального строя

Разгром Абд аль-Кадира стал поворотным пунктом в завоевании Алжира, позволившим Франции начать насильственную модернизацию и европеизацию жизни алжирского общества. Колониальное завоевание в экономическом плане означало прежде всего захват земель. В соответствии с официальными декретами 1840-х годов, французская администрация конфисковала земли дея, беев, часть земельной собственности мусульманских духовных учреждений, а также угодья племен, ʼʼподнявших оружие против Францииʼʼ. В ходе аграрных реформ 1843-1844 гᴦ. племенам было предложено документально подтвердить свои права на занятые ими земли. При этом большинство племен пользовалось землей на базе обычного права, и таких документов не имело. Их земли французские власти признали ʼʼбесхознымиʼʼ и экспроприировали. Наряду с ʼʼофициальнымʼʼ переделом собственности, фонд колонизации пополняла и скупка европейцами частных земельных владений. Передел земель особенно ускорился после поражения Абд аль-Кадира, однако в 1863 ᴦ. император Наполеон III, недолюбливавший колонистов и опасавшийся катастрофического обезземеливания алжирцев, объявил племена коллективными и несменяемыми владельцами их земель. Тем не менее, площадь земельного фонда колонизации стремительно возрастала: в 1850 ᴦ. колонисты владели 115 тысячами га, в I860 ᴦ. - 365 тысячами га, а в 1870 ᴦ. - 765 тысячами га. В результате завоевания и колонизации в распоряжение французских властей и частных лиц перепела половина лучших земель Алжира, не считая лесов, рудников и других хозяйственно ценных территорий.

фосфоритов, металлических руд). Для их вывоза строились первые железные и шоссейные дороги, налаживалась телеграфная связь. Постепенно была развернута переработка продукции сельского хозяйства. В 50-е - 60-е годы XIX в. Алжир стал для метрополии важнейшим рынком сбыта и источником дешевого минерального сырья и продуктов питания (фруктов, овощей, вина). В эти годы ориентация местных и европейских землевладельцев на сбыт продуктов в метрополии способствовала постепенному превращению натурального хозяйства Алжира в товарное.

При этом при всей значимости и масштабах экономического переустройства Алжира главным результатом французского завоевания все же оказалась переселенческая колонизация. После высадки французского экспедиционного корпуса в Алжире в страну начали въезжать всякого рода авантюристы, стремившиеся поживиться за счёт грабежа коренного населения. В 1840-х годах к ним присоединились обнищавшие крестьяне и горожане Франции, Испании, Италии, надеявшиеся создать лучшую жизнь на новом месте. В данный разноязыкий поток вливались также немцы, швейцарцы, греки, мальтийцы, корсиканцы. В итоге европейское присутствие развивалось всевозрастающими темпами: в 1833 ᴦ. в Алжире было 7,8 тысяч европейцев, в 1840 ᴦ. - 27 тысяч, а в 1847 ᴦ. - уже 110 тысяч человек. При этом собственно французы составляли не больше половины от всех иммигрантов. Французские колониальные власти всячески поощряли въезд европейцев-нефранцузов, чтобы пополнить таким образом ряды европейского меньшинства. Вместе с тем, Алжир в XIX в. считался надежным местом ссылки для каторжников и политических заключенных, большинство из которых, отбыв наказание, оставались в стране. Наконец, правительство метрополии принудительно переселяло сюда безработных и давало убежище в Алжире вынужденным переселенцам, обратившимся к ним за помощью.

Европейские иммигранты, расселившиеся в алжирском приморье, сравнительно быстро укоренялись на местной почве. Основная масса их была довольно бедна, а их иммиграция была вызвана не жаждой наживы, а экономическими и политическими неурядицами на родине. В отличие от других колоний Франции Алжир приютил многочисленное, социально разнородное и этнически пестрое европейское население. Мозаичное сочетание языков, нравов и обычаев прибывших

поселенцев вскоре дополнилось смешанными браками во французской и нефранцузской европейской среде, В итоге уже через 20-30 лет после начала колонизации начал формироваться особый социальный и этнокультурный тип ʼʼалжиро-европейцаʼʼ. Это обстоятельство сыграло важную роль в дальнейшем развитии Алжира.

Становление колониальных порядков в Алжире вскоре получило и политико-правовое оформление. Режим Второй республики (1848-1851 гᴦ.) официально провозгласил Алжир частью национальной территории Франции. Губернатор теперь обладал только военной властью, а населенные европейцами области были выделены в три особых департамента. Οʜᴎ получили гражданское самоуправление и право посылать трех депутатов во французский парламент. При этом с оформлением власти Наполеона III (1851 ᴦ.) отношение Парижа к алжирской колонии заметно переменилось. Среди колонистов было много политических противников новоявленного властелина Франции, и уже в 1852 ᴦ. он лишил Алжир представительства в парламенте. Затем, в период Второй империи, Наполеон ПI заменил военного губернатора ʼʼминистром Алжира и колонийʼʼ, а в 1863 ᴦ. даже провозгласил Алжир ʼʼАрабским королевствомʼʼ, пытаясь тем самым противопоставить колонистам арабо-берберские традиционные элиты. Новую политику Парижа в Алжире проводили созданные еще в 1844 ᴦ. ʼʼарабские бюроʼʼ - посреднические учреждения между французским военным командованием и арабо-бербер-скими вождями. В 50-х-60-х годах XIX в. роль ʼʼарабских бюроʼʼ была двоякой - с одной стороны, они ограничивали полномочия местных арабских шейхов, а с другой - пресекали стремления европейских колонистов непосредственно вмешаться в управление ʼʼтуземными деламиʼʼ.

Начало колонизации. Становление колониального строя - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Начало колонизации. Становление колониального строя" 2017, 2018.

Разгром Абд аль-Кадира стал поворотным пунктом в завоевании Алжира, позволившим Франции начать насильственную модернизацию и европеизацию жизни алжирского общества. Колониальное завоевание в экономическом плане означало прежде всего захват земель. B сортветствии с официальными декретами 1840-х годов, французская администрация конфисковала земли дея, беев, часть земельной собственности мусульманских духовных учреждений, а также угодья племен, «поднявших оружие против Франции». B ходе аграрных реформ 1843-1844 гг. племенам было предложено документально подтвердить свои права на занятые ими земли. Однако большинство племен пользовалось землей на основе обычного права, и таких документов не имело. Их земли французские власти признали «бесхозными» и экспроприировали. Наряду с «официальным» переделом собственности, фонд колонизации пополняла и скупка европейцами частных земельных владений. Передел земель особенно ускорился после поражения Абд аль-Кадира, однако в 1863 г. император Наполеон III, недолюбливавший колонистов и опасавшийся катастрофического обезземеливания алжирцев, объявил племена коллективными и несменяемыми владельцами их земель. Тем не менее, площадь земельного фонда колонизации стремительновозрастала: в 1850 г. колонисты владели 115 тысячами га, в 1860 г. - 365 тысячами га, а в 1870 г. - 765 тысячами га. B результате завоевания и колонизации в распоряжение французских властей и частных лиц перешла половина лучших земель Алжира, не считая лесов, рудников и других хозяйственно ценных территорий.

фосфоритов, металлических руд). Для их вывоза строились первые железные и шоссейные дороги, налаживалась теле* графная связь. Постепенно была развернута переработка продукции сельского хозяйства. B 50-е - 60-е годы XIX в. Алжир стал для метрополии важнейшим рынком сбыта и источником дешевого минерального сырья и продуктов питания (фруктов, овощей, вина). B эти годы ориентация местных и европейских землевладельцев на сбыт продуктов в метрополии способствовала постепенному превращению натурального хозяйства Алжира в товарное.

B итоге европейское присутствие развивалось всевозрастающими темпами: в 1833 г. в Алжире было 7,8 тысяч европейцев, в 1840 г. 27 тысяч, а в 1847 г. - уже 110 тысяч человек. При

этом собственно французы составляли не больше половины от всех иммигрантов. Французские колониальные власти всячески поощряли въезд европейцев-нефранцузов, чтобы пополнить таким образом ряды европейского меньшинства. Кроме того, Алжир в XIX в» считался надежным местом ссылки для каторжников и политических заключенных, большинство из которых, отбыв наказание, остаЕались в стране. Наконец, правительство метрополии принудительно переселяло сюда безработных и давало убежище в Атжире вынужденным переселенцам, обратившимся к ним за помощью.

Европейские иммигранты, расселившиеся в алжирском приморье, сравнительно быстро укоренялись на местной почве. Основная масса их была довольно бедна, а их иммиграция была вызвана не жаждой наживы, а экономическими и политическими неурядицами на родине. B отличие от других колоний Франции Алжир приютил многочисленное, социально разнородное и этнически пестрое европейское население. Мозаичное сочетание языков, нравов и обычаев прибывших

поселенцев вскоре дополнилось смешанными браками во французской и нефранцузской европейской среде. B итоге уже через 20-30 лет после начала колонизации начал формироваться особый социальный и этнокультурный тип «алжиро- европейца». Это обстоятельство сыграло важную роль в дальнейшем разЕитии Алжира.

Становление колониальных порядков в Алжире вскоре получило и политико-правовое оформление. Режим Bmopoupec- публики (1848-1851 гг.) официально провозгласил Алжир частью национальной территории Франции. Губернатор теперь обладал только военной властью, а населенные европейцами области были выделены в три особых департамента. Они получили гражданское самоуправление и правб"посылать трех депутатов во французский парламент. Однако с оформлением власти Наполеона Ш (1851 г.) отношение Парижа к алжирской колонии заметно переменилось. Среди колонистов было много политических противников новоявленного властелина Франции, и уже в 1852 г. он лишил Алжир представительства в парламенте. Затем, в период Второй империи, Наполеон III заменил военного губернатора «министром Алжира и колоний», а в 1863 г. даже провозгласил Алжир «Арабским королевством», пытаясь тем самым противопоставить колонистам арабо-берберские традиционные элиты. Новую политику Парижа в Алжире проводили созданные еще в 1844 г. «арабские бюро» - посредническиеучрѳждения между французским военным командованием и арабо-берберскими вождями. B 50-х-60-х годах XIX в. роль «арабских бюро» была двоякой - с одной стороны, они ограничивали полномочия местных арабских шейхов, а с другой - пресекали стремления европейских колонистов непосредственно вмешаться в управление «туземными делами».

алжир испанский оккупация корсар

Разгром Абд аль-Кадира стал поворотным пунктом в завоевании Алжира, позволившим Франции начать насильственную модернизацию и европеизацию жизни алжирского общества. Колониальное завоевание в экономическом плане означало прежде всего захват земель. В соответствии с официальными декретами 1840-х годов, французская администрация конфисковала земли дея, беев, часть земельной собственности мусульманских духовных учреждений, а также угодья племен, «поднявших оружие против Франции». В ходе аграрных реформ 1843--1844 гг. племенам было предложено документально подтвердить свои права на занятые ими земли. Однако большинство племен пользовалось землей на основе обычного права, и таких документов не имело. Их земли французские власти признали «бесхозными» и экспроприировали. Наряду с «официальным» переделом собственности, фонд колонизации пополняла и скупка европейцами частных земельных владений. Передел земель особенно ускорился после поражения Абд аль-Кадира, однако в 1863 г. император Наполеон III, недолюбливавший колонистов и опасавшийся катастрофического обезземеливания алжирцев, объявил племена коллективными и несменяемыми владельцами их земель. Тем не менее, площадь земельного фонда колонизации стремительно возрастала: в 1850 г. колонисты владели 115 тысячами га, в I860 г. -- 365 тысячами га, а в 1870 г. -- 765 тысячами га. В результате завоевания и колонизации в распоряжение французских властей и частных лиц перепела половина лучших земель Алжира, не считая лесов, рудников и других хозяйственно ценных территорий.

Параллельно с захватом земель французское государство начало интенсивное хозяйственное освоение страны. Крупные концессионные компании, созданные в Алжире, приступили в 1860-е годы к разработке природных ресурсов страны (угля, фосфоритов, металлических руд). Для их вывоза строились первые железные и шоссейные дороги, налаживалась телеграфная связь. Постепенно была развернута переработка продукции сельского хозяйства. В 50-е -- 60-е годы XIX в. Алжир стал для метрополии важнейшим рынком сбыта и источником дешевого минерального сырья и продуктов питания (фруктов, овощей, вина). В эти годы ориентация местных и европейских землевладельцев на сбыт продуктов в метрополии способствовала постепенному превращению натурального хозяйства Алжира в товарное.

Однако при всей значимости и масштабах экономического переустройства Алжира главным результатом французского завоевания все же оказалась переселенческая колонизация. После высадки французского экспедиционного корпуса в Алжире в страну начали въезжать всякого рода авантюристы, стремившиеся поживиться за счет грабежа коренного населения. В 1840-х годах к ним присоединились обнищавшие крестьяне и горожане Франции, Испании, Италии, надеявшиеся создать лучшую жизнь на новом месте. В этот разноязыкий поток вливались также немцы, швейцарцы, греки, мальтийцы, корсиканцы. В итоге европейское присутствие развивалось всевозрастающими темпами: в 1833 г. в Алжире было 7,8 тысяч европейцев, в 1840 г. -- 27 тысяч, а в 1847 г. -- уже 110 тысяч человек. При этом собственно французы составляли не больше половины от всех иммигрантов. Французские колониальные власти всячески поощряли въезд европейцев-нефранцузов, чтобы пополнить таким образом ряды европейского меньшинства. Кроме того, Алжир в XIX в. считался надежным местом ссылки для каторжников и политических заключенных, большинство из которых, отбыв наказание, оставались в стране. Наконец, правительство метрополии принудительно переселяло сюда безработных и давало убежище в Алжире вынужденным переселенцам, обратившимся к ним за помощью.

поселенцев вскоре дополнилось смешанными браками во французской и нефранцузской европейской среде, В итоге уже через 20--30 лет после начала колонизации начал формироваться особый социальный и этнокультурный тип «алжиро-европейца». Это обстоятельство сыграло важную роль в дальнейшем развитии Алжира.

Становление колониальных порядков в Алжире вскоре получило и политико-правовое оформление. Режим Второй республики (1848--1851 гг.) официально провозгласил Алжир частью национальной территории Франции. Губернатор теперь обладал только военной властью, а населенные европейцами области были выделены в три особых департамента. Они получили гражданское самоуправление и право посылать трех депутатов во французский парламент. Однако с оформлением власти Наполеона III (1851 г.) отношение Парижа к алжирской колонии заметно переменилось. Среди колонистов было много политических противников новоявленного властелина Франции, и уже в 1852 г. он лишил Алжир представительства в парламенте. Затем, в период Второй империи, Наполеон ПI заменил военного губернатора «министром Алжира и колоний», а в 1863 г. даже провозгласил Алжир «Арабским королевством», пытаясь тем самым противопоставить колонистам арабо-берберские традиционные элиты. Новую политику Парижа в Алжире проводили созданные еще в 1844 г. «арабские бюро» -- посреднические учреждения между французским военным командованием и арабо-бербер-скими вождями. В 50-х--60-х годах XIX в. роль «арабских бюро» была двоякой -- с одной стороны, они ограничивали полномочия местных арабских шейхов, а с другой -- пресекали стремления европейских колонистов непосредственно вмешаться в управление «туземными делами».

Победа над Абд аль-Кадиром досталась колониальным властям дорогой ценой: завоеватели потеряли в 1830--1847 гг. 40 тысяч солдат и вынуждены были держать в Алжире не Менее х/3 вооруженных сил Франции. К тому же злоупотребления и насилие, сопровождавшие колонизацию Алжира, постоянно пробуждали у алжирцев антифранцузские настроения.

Поражение Абд аль-Кадира обозначило окончание организованного сопротивления, но труднодоступные области Сахары и горная Кабилия оставались центрами часто вспыхивавших локальных восстаний. На протяжении 1850-х годов французы с трудом покорили Кабилию (1851--1857 гг.). Бунты же в сахарских оазисах -- Зааджа (1848--1849 гг.), Лагуат (1852 г.), Туггурт (1854 г.) -- в целом стихли к началу 60-х годов. На западе страны немалую опасность для колониальной администрации представили повстанческие движения племенных союзов бану снассен (1859 г.) и улад сиди шейх (1864--1867 гг.). Опасаясь войны с племенами на два и более фронта, колонизаторы подавляли эти восстания с особой жестокостью. Алжир стал школой карательных операций для видных французских военачальников -- Пелисье, Сент-Арно, Бюжо, Кавеньяка, Мак-Магона. По сути дела, весь цвет французского военного командования прошел через многолетний опыт варварского устрашения коренных жителей Алжира. Это. обстоятельство позже сказалось и на избранных ими методах подавления политических оппонентов в самой метрополии, особенно в ходе разгрома Парижской коммуны.

Если разрозненные выступления племен сранительно легко подавлялись колонизаторами в 1860-е годы, то в 1870 г. положение серьезно изменилось. Поражение Франции в войне с Пруссией и провозглашение Парижской коммуны создали в Алжире благоприятные условия для нового всплеска антиколониальных движений. С одной стороны, значительная часть колониальных войск была переброшена во Францию -- сначала для ведения боевых действий против Пруссии, а затем -- для подавления Парижской коммуны. В колонии остались сравнительно малочисленные (45 тысяч человек) и менее боеспособные части. С другой стороны, поражение французской армии под Седаном и капитуляция Наполеона ПI вернули алжирцам надежду на освобождение. Взятие Парижа пруссаками было воспринято в городах и племенах как признак полного разгрома Франции и истощения ее сил.

В то же время у европейского населения Алжира (особенно у колонистов и ссыльных республиканцев) крах Второй империи вызвал бурный энтузиазм. В 1870--1871 гг. в г. Алжир сторонники демократических преобразований даже создали самоуправляющиеся комитеты обороны. Они в течение полугода противостояли действиям Парижа, требуя большей самостоятельности Алжира от метрополии. Однако, когда в 1871 г. в Алжире вспыхнуло крупное восстание арабских и берберских племен, лидеры республиканцев быстро отказались от своих автономистских устремлений и предпочли встать под защиту французской армии.

Освободительное восстание алжирских берберов в 1871 г. оказалось краткой, но решительной попыткой части местных вождей воспользоваться редким моментом слабости и дезорганизации в управлении колонией. Его возглавили Мухаммед Мукрани -- правитель одного из округов Кабилии (Восточного Алжира), потомок старинного берберского рода, -- и его брат Ахмед Бу Мезраг. При деятельной поддержке мусульманского братства Рахманийя они смогли создать настоящую повстанческую армию численностью до 25 тысяч воинов. В марте--июле 1871 г. Восточный Алжир стал театром бурной партизанской войны. Алжирские племена захватывали коммуникации, уничтожали посты французской армии, осаждали гарнизоны, громили хозяйства колонистов. Положение французских войск в Восточном Алжире оказалось почти столь же серьезно, как во времена борьбы с Абд аль-Кадиром.

Сознавая всю опасность восстания, власти метрополии приняли радикальные меры. Ослабленный за годы франко-прусской войны колониальный корпус был усилен, и его численность была доведена до 86 тысяч человек, а из среды колонистов была создана вооруженная милиция. Планомерные действия в духе тактики «подвижных колонн» позволили французскому командованию уже к лету 1871 г. разгромить основные силы восставших. В 1872 г. было проведено поголовное разоружение населения, а наиболее активные вожди восстания были высланы в Новую Каледонию. Восстание 1871 г. явилось последней крупной вспышкой антифранцузского сопротивления в Алжире, хотя отдельные столкновения племенных ополчений и колониальной армии продолжались вплоть до 1883 г.